Елена Николаевна Паровичникова — доктор медицинских наук, известный российский ученый с мировым именем, ведущий специалист в области клинической и экспериментальной гематологии и трансплантации гемопоэтических клеток, координатор деятельности Российской научно-исследовательской группы гематологических центров, председатель Российской исследовательской группы по лечению острых лейкозов, член наблюдательного совета Национального гематологического общества, член Европейской группы по изучению острых лимфобластных лейкозов, член Европейской ассоциации гематологов, член экспертного совета ВАК по терапевтическим наукам, член профильной комиссии МЗ по гематологии, главный редактор журнала «Гематология и переливания крови» и член редколлегии журнала «Онкогематология», редакционного совета журнала «Терапевтический архив», председатель проблемной комиссии «Клинические исследования в гематологии, трансфузиологии, патологии гемостаза, хирургической гематологии, анестезиологии и интенсивной терапии» ФГБУ НМИЦ гематологии МЗ РФ.
Елена Николаевна, для начала расскажите, пожалуйста, о вашем пути в гематологии.
Е. Н.: Я пришла в ординатуру на кафедру гематологии и интенсивной терапии РМАПО к Андрею Ивановичу Воробьеву в 1985 году. Я была амбициозной студенткой и хотела заниматься только внутренними болезнями. Мои учителя в институте просто уговорили меня пойти на эту кафедру: «Ты пойми, в этой области медицины сосредоточены абсолютно все внутренние болезни!». И они были правы. Гематология оказалась воплощением моей мечты, потому что настоящий гематолог — это универсальный доктор, который должен знать всю внутреннюю медицину от и до.
Кто ваши учителя?
У меня два отечественных учителя — академик Андрей Иванович Воробьев и академик Валерий Григорьевич Савченко. Есть учителя и за рубежом. Профессор Томас Бюхнер — человек, который выстроил систему многоцентровых исследований по лечению острых миелоидных лейкозов в Германии. К сожалению, он умер 5 лет назад в почтенном возрасте, ему было 82 года. Еще один мой учитель — профессор Дитер Хёльцер, создавший в Германии структуру по лечению острых лимфобластных лейкозов. Мы до сих пор с ним поддерживаем теснейший контакт.
Во время аспирантуры я стажировалась в Германии, в Мюнстере, и это дало мне огромный импульс для развития. Вернувшись из Германии, я начала работу над диссертацией, темой которой стало «Лечение острых миелоидных лейкозов у людей старше 60 лет». У меня было мало времени, всего два года, а наше первое исследование охватывало чуть более 20 больных. Наверное, это было наивно, ведь в США, например, подобные исследования начались еще в 60-е годы, а я защищала диссертацию в 1992 году. Но известный американский доктор Дональд Пинкель, который присутствовал на защите, поддержал наши начинания, и это был маленький, но значимый прорыв. Главное, что тогда мы стали двигаться в нужном направлении.
Вы вступили в должность и. о. директора месяц назад. Что сейчас происходит в НМИЦ гематологии?
Будем откровенны: я заняла эту позицию в результате трагических событий. Мои мечты на будущее были иными, но жизнь диктует свои условия, и пришлось корректировать планы, чтобы продолжать движение к цели. В этот непростой период я каждую минуту чувствовала поддержку коллектива, и сейчас могу смело сказать, что наш корабль продолжает идти своим курсом. Да, капитан сменился, но мы по-прежнему решаем те задачи, которые перед нами стояли и стоят.
Какие задачи являются первоочередными?
Когда весной 2011 года Валерия Григорьевича назначили директором Гематологического научного центра, он дал интервью, в котором коротко и просто сформулировал свою мечту: «Хочу создать у нас Принстонский университет». Я до сих пор восхищаюсь этими словами и считаю, что лучше не скажешь: создать учреждение, в котором сконцентрировалась бы прецизионная медицина, великолепное образование и блестящая наука. За эти годы многое удалось сделать, но на сегодняшний день моя главная цель— объединить науку, образование и медицинскую практику НМИЦ гематологии с большой организационной работой: распространить наш опыт на гематологические отделения и центры по всей стране, сделать так, чтобы таких центров, как наш, стало больше. Безусловно, и сейчас есть превосходные учреждения — чаще всего это федеральные центры. Но важно, чтобы у нас появилась сеть высококвалифицированных гематологических центров на региональном уровне. Уже была проделана большая работа по созданию в нашей стране национальных перинатальных и сосудистых центров. Думаю, центры гематологии, трансплантации и клеточных технологий должны стать следующим шагом.
Мало просто выполнять клинические рекомендации и лечить по стандартам. Важно, чтобы врачи анализировали результаты своего лечения, могли увидеть закономерности, предложить новые подходы. К такой системе работы, которая является основой функционирования НМИЦ гематологии, в региональных центрах мы только начинаем подходить.
Какие пути решения вы видите?
Я всегда была апологетом кооперации между региональными центрами, а первые проекты по объединению и совместной работе мы начали более 30 лет назад. В 1989 году, еще в Советском союзе, прошел первый международный гематологический симпозиум, организованный Андреем Ивановичем Воробьевым, который в то время был директором нашего центра. К нам съехалась гематологическая элита со всего мира. После этого началась наша совместная работа по объединению отечественных гематологов: это был беспрецедентный для страны шаг — первое многоцентровое российское исследование по лечению острых лейкозов, инициированное в 1992 году. И с тех пор мы поддерживаем постоянный контакт с ключевыми центрами России. Поэтому возложенная на нас Министерством здравоохранения административная задача по распространению нашего опыта на всю страну — логичное продолжение нашей работы.
Также следует остановиться на очень актуальной и широко обсуждаемой теме—трансплантации гемопоэтических стволовых клеток. Этот раздел внутренней медицины вырос из гематологии и развивается на ее базе, поскольку 95% всех трансплантаций выполняют больным с заболеваниями системы крови. Это направление послужило толчком к развитию регистров доноров стволовых гемопоэтических клеток, появлению новых биотехнологических способов лечения опухолей, пока преимущественно лимфоидной природы, так называемая CAR-T-клеточная терапия. Я хотела бы, чтобы у нас функционировал единый государственный регистр типированных доноров, чтобы трансплантационных центров стало в разы больше, чтобы такое лечение было возможным не только в Москве или Санкт-Петербурге, но и по всей России.
Какие шаги необходимы, чтобы ситуация начала меняться?
Я считаю, в любой ситуации нужно начинать с себя. Безусловно, нам необходимо продолжить все наши текущие научные и клинические многоцентровые исследования, сформировать новые научные направления, увеличить диссертационную активность, получать гранты, работать с фондами. На уже созданной базе мы должны вести работу по развитию новых технологий, а также распространить наш опыт и наработки на регионы.
Есть и еще одно направление для работы — мне бы очень хотелось найти взаимопонимание и принять оптимальные решения по ряду междисциплинарных вопросов. Безусловно, над этими вопросами мы будем работать вместе со всеми коллегами и, конечно, с Минздравом.
Самое важное, с моей точки зрения,— достичь договоренностей по перспективам создания и развития такой структуры, которая бы объединила гематологию, трансплантацию стволовых клеток и клеточную терапию. Надо понимать, что там, где есть передовая гематология, развивается и трансплантация, возникает необходимость подтягивать самые наукоемкие отрасли медицины, которые требуют молекулярных и генетических исследований, полного геномного секвенирования, нужны коммуникации с международным регистром доноров и активное развитие российского регистра, разработка новых биотехнологических методов лечения. На данный момент существуют определенные трудности в этом, но продолжается активная работа по урегулированию ситуации.
Что вы можете сказать о планах по международному сотрудничеству?
Однозначно можно сказать, что пришло время для НМИЦ гематологии стать более открытым для коммуникации, в том числе, международной. Мы многого достигли, у нас есть разработки и открытия, которыми можно гордиться, и об этом должны знать и в России, и во всем мире. Пока что мы недостаточно публикуемся на международной арене, и в российской медицине есть общая тенденция замыкаться внутри своей собственной среды. С одной стороны, в закрытой системе иногда рождаются совершенно потрясающие идеи: например, аппарат Илизарова, который был изобретен на территории Советского Союза,— уникальное ноу-хау, которым сейчас пользуется весь мир. С другой стороны, в наши дни международная коммуникация — одно из самых важных условий для развития. Международным языком науки давно стал английский, и в нашем центре мы стараемся создать все условия для того, чтобы молодые доктора учили язык, свободно чувствовали себя в профессиональной среде. Я знаю, что Центр им. Рогачёва уже много лет приглашает к себе докторов из Германии, США, которые не просто читают лекции, а работают вместе с отделениями. Я бы хотела реализовать подобный сценарий и у нас. Это поможет молодым врачам увидеть, как работают эксперты, которые выросли в другой системе здравоохранения. Например, уже есть планы по совместной исследовательской работе с Робертом Питером Гейлом.
Вообще, проблема интеграции в международное медицинское сообщество — одна из самых важных задач, которые мы будем решать. За прошедшие годы нам многое удалось изменить, но есть еще огромный простор для развития. Мы готовы не только продолжать учиться сами, но и говорить о своих успехах и делиться опытом с коллегами, в том числе зарубежными.
О каких успехах в международной коммуникации вы готовы рассказать уже сейчас?
Достижений немало. Например, я очень рада успехам Григория Александровича Ефимова и сотрудников его лаборатории трансплантационной иммунологии, которые фактически все свои научные открытия и разработки публикуют в международной прессе, сотрудничают с рядом лабораторий США и Европы. Лаборатория в условиях тяжелой эпидемиологической обстановки в кратчайшие сроки разработала тест-системы для определения антител и Т-клеток к SARS-CoV-2, которыми сейчас работают несколько учреждений и лабораторий страны.
Еще один повод для гордости: НМИЦ гематологии — единственная в мире научная организация, которая включает беременных женщин в клинические исследования по лейкемии. Совсем недавно, в мае, статья, подготовленная мной и Верой Витальевной Троицкой, посвященная лечению беременных женщин с острыми лимфобластными лейкозами, была опубликована в журнале Leukemia Research.
Я также вхожу в Европейскую рабочую группу по изучению лимфобластных лейкозов и рабочую группу Европейской Лейкемической Сети, сотрудники нашего центра являются участниками совместных проектов с Европейской лейкемической сетью по изучению ХМЛ, ХЛЛ, являются экспертами по разработке международных рекомендаций по лечению инфекционных осложнений при лечении заболеваний системы крови и т. д.
Нельзя не затронуть еще одну очень актуальную тему — врачебную этику.
Недавно у нас была группа журналистов, и мне задали вопрос: «Почему у вас в Центре все здороваются друг с другом?». Я была удивлена: а как же иначе? Мы действительно здороваемся и с врачами, и с пациентами, это нормальное поведение интеллигентных людей. Ну, а внутренняя культура врача — это порядочность, умение быть приветливым, помогать людям, обладать способностью не просто дать совет, а помочь, направить, пойти навстречу. Для нас это базисные вещи: наш институт — это действительно большой дружный дом, где многие работают долгие годы. И я не представляю, как может быть по-другому!
К нам приходят пациенты, которые находятся в эмоциональном кризисе. Человеку установлен страшный диагноз, весь его мир рухнул, но мы должны протянуть руку и сказать: «Не волнуйтесь, давайте будем работать вместе». Ведь успех зависит не только от того, как врачи общаются друг с другом или выполняют клинические рекомендации. Контакт с пациентом, доверие пациента не менее важны. Это ни в коем случае не покровительство, это партнерство с пациентом, взаимное уважение, понимание ситуации, в которой оказался человек, и желание ему помочь из этого кризиса выбраться. Это ключевые вещи: нас так учили 30 лет назад, и мы так же учим молодых докторов, которые приходят к нам сейчас. В этом и заключается наша школа. Более того, скажу, что в нашей области невозможно работать по-другому, иначе она высушит человека за несколько лет.
Расскажите о вашем рецепте профессионального успеха?
Когда много лет назад я приехала на стажировку в Германию, на стене у моего учителя Томаса Бюхнера висел листок с напечатанным на принтере стихотворением Уолтера Д. Уинтла «Thinking», «Размышление» или «Думы». В нем были такие строчки:
“If you think you are beaten, you are…
If you think you’ll lose, you’re lost…
But sooner or later the man who wins, Is the man who thinks he can!”
Если ты думаешь, что тебя победили, ты побежден.
Если ты думаешь, что проиграешь, ты уже проиграл.
…Но рано или поздно побеждает тот, кто думает, что может!
Эти строки поддерживают меня всю жизнь.
В. Г. Савченко и Дональд Пинкель
Томас Бюхнер, Дитер Хельцер, Е. Н. Паровичникова, Рольф Нетт
Томас Бюхнер, Е. Н. Паровичникова, В. Г. Савченко
Е. Н. Паровичникова с коллективом НМИЦ гематологии
