— Мы отошли от здания довольно далеко, — рассказывает Алексей. — Увидели клубы черного дыма и вертолет. Долго не могли понять, работает ли метро, как уезжать. Постояли еще минут 15-20, со стороны главного входа были сирены, мигалки, скорые. Решили ехать домой. Концерта все равно уже не будет, а завтра ехать к вам на донацию.
Мы не сразу поняли, что произошло. Доходить стало, только когда увидели на улице плачущую девушку, на глазах у которой расстреляли нескольких человек. Полный масштаб трагедии узнали, когда добрались до дома.
Мы пришли на концерт вовремя, но впритык. Без 20-ти мы были еще на улице, у того самого входа, в который потом зашли боевики. Я брал билеты в субботу за неделю почти до концерта, и выбирать пришлось из того, что осталось. У нас с другом были билеты на балкон. Нам сказали, что сначала надо спуститься на эскалаторе вниз, в гардероб. У меня была легкая куртка, я переспросил, можно ли ее взять с собой. Но мне сказали, что с курткой не пустят. Мы спустились по эскалатору, повесили одежду и пошли обратно к эскалатору. А в это время террористы были уже в фойе. Но этого мы тогда не знали…
И вдруг хлопок, второй, а потом уже объёмная стрельба и автоматные очереди. После первого хлопка это было похоже на хулиганскую выходку, первая мысль была, что какой-то идиот взорвал петарду. Не думали о плохом. Мы зашли на эскалатор. И в этот момент народ хлынул по эскалатору этому бегом, стали бежать вниз, в гардероб. И тогда стало понятно, что туда – вверх - точно не стоит идти. И эскалатор, который шел наверх, с него прямо люди разворачивались и быстро-быстро прыгали вниз, спускались туда. Мы к тому моменту уже успели подняться на половину длины короткого (на этаж) эскалатора, надеясь, что всё ещё будет нормально, и это лишь неуместная паника. Но когда хлопки продолжились, и стал слышен стальной удар бойка, мы спрыгнули с эскалатора. На линии огня могли бы оказаться. Поэтому как-то быстро сообразили. Это все было над нами, мы не успели по эскалатору подняться, а народ уже весь с фойе устремился вниз в гардероб, из которого уже через наполовину открытую дверь эвакуации, вторая часть как-то заблокировалась, люди уходили. Кто-то прятался за стойку гардероба, кто-то ложился под лестницу, кто-то держал руки на затылке, но было непонятно, что происходит. Из тех, кто был в гардеробе, никого не зацепило, никто не пострадал – удача! Минуты раньше, две минуты позже, и мы либо в затылок, либо лицом к лицу. Именно в этот момент там в фойе все разворачивалось. Эскалатор отделял гардероб от места трагедии...
Когда мы спрыгнули с эскалатора, мы не сразу бросились искать выход. Выход мы знали, туда все побежали. Мы понимали, что там наверху что-то происходит. Но что конкретно нам делать? Стоять, уходить, эвакуироваться, прятаться, что делать-то? Понимания не было. Я успел схватить наши куртки и повесить номерок на место. В это время за стойкой гардероба прятались люди. Только через 10 минут громкая связь включилась, и мы услышали: «по техническим причинам срочно выйти из зала и покинуть здание». Тогда стало ясно, что делать - мы сразу вышли через дверь эвакуационного выхода. Она двухстворчатая, но открылась только одна створка, а вторая почему-то долго-долго не могла открыться. Но давки не было. На лестницах, в коридорах, нет, ничего такого не было. И через путь эвакуации мы прошли через парковку на улицу. Люди выбегали кто в чем. Никто не думал, забрать одежду – не забрать.
У нас не было такого, потому что мы не успели испугаться. Самой стрельбы мы не видели. Когда мы эвакуировались, мы толком не понимали масштаба происходящего. Потом уже выяснилось, что это.
Выходя на улицу, люди бежали из разных мест, стараясь удалиться от места бойни. Наверное, в этот момент террористы уже поджигали зал. Потом уже с улицы мы видели клубы черного дыма и пожар.
Мне стали писать знакомые, которые не знали, что я там. И тогда стало понятно, что это серьезный теракт А тем, кто знал, что я туда собирался, я написал, что все хорошо, чтобы они не нервничали.
Вообще откликов было много. Спрашивали, что можно для вас сделать.
Алексей сдавал кровь более 150 раз. Стать донором он решил в 2010 году после взрывов в метро на станциях «Лубянка» и «Парк культуры».
— Эти теракты прогремели ранним утром в понедельник на Сокольнической ветке метро, — продолжает Алексей. — Накануне, уже довольно поздно вечером, мы возвращались из Лужников, сели на Спортивной, проезжали как раз там, и через несколько часов, уже утром прогремели взрывы. Я в тот же день пошел сдавать кровь. Тогда была выбрана станция Склиф (Институт скорой помощи им. Н.В. Склифосовского). Но пришел поздно, и мне сказали, что они работают только до полдвенадцатого. Объяснили, когда приходить, куда приходить, что есть можно, что нельзя, что категорически нельзя делать накануне. Потом у меня два дня не получалось прийти - никак не мог пропустить работу, а потом, в четверг, по странному стечению, это было 1 апреля, я пришел туда и первый раз сдал плазму. Мне сделали все анализы первичные, на них было выявлено, что у меня Kell+. Мне предложили сдать плазму, примерно объяснили, что такое Kell. С тех пор сначала раз в месяц, потом бывало и по два раза в месяц, сдавал компоненты. В итоге в Склифе у меня около 115 донаций. В 20-м году они занимались только заготовкой ковидной плазмы. Я не стал сидеть дома на карантине, стал искать другой центр крови, и выбор пал на Центр гематологии. 23 марта у меня была 41-я донация в НМИЦ гематологии.
У вас, в донорском отделении НМИЦ гематологии, комфортно, уютно и весело. Организовано всё на высшем уровне. Я обратил внимание, что в чате было написано, что первичным донорам, а их было много, надо явиться повторно. В Склифе в таких случаях на паспорт делают наклейку, чтобы человек не забыл. Двум первичным донорам, которые были рядом со мной, я напомнил. Ведь будет очень обидно, если потрачен труд, одноразовые системы, и кровь потом улетит в канализацию.
